Осень в этом годе совсем никому случилась. Разъехались все, только дед Архип в деревне да луна в небе и остались.

Днем-то еще ничего — дед в огороде, а луна спит. А с вечера плохо. Дед Архип чаю попьёт и на завалинку, луну смотреть и печаль в клавиши давить. Луна слушала-слушала да с тоски сохнуть начала. Месяцем за околицу зацепилась, деда просит: «Уймись, окаянный, извёл гармошкой». Дед подумал и сломанный патефон с подполу достал. А гармошку в городе на пиджак выменял. Теперь вечерами в обнове сидит, цигаркой пыхает да пластинки в руках крутит, луне показывает. По этикеткам вспоминает, как танцевалось раньше.

А чего тосковать? Что было, то речка унесла, а что будет — не миновать. Так и танцуют они вдвоем. Луна в небе, а Архип на завалинке. Дед самосадом искрит, а луна звездами.

Ждут. Каждый своё.